Глава 7

На юге Среднего города расстилались километры стеклянных теплиц. Если Часовая башня была мозговым центром города, то здесь билось его продовольственное сердце. Без этих теплиц Три города не прожили бы и года. Здесь, под высокими стеклянными потолками, раскидывались джунгли растительности. По металлическому скелету громадной постройки на ровном расстоянии друг от друга были расположены вентиляционные установки, что отчищали воздух внутри самой теплицы. Как бы иронично это не было, но сами машины работали на угольном топливе, и в одно отверстие выдыхали чистый воздух, а в другое плевались чёрным дымом. Теплицы были построены в несколько этажей. Круглые платформы с грядками располагались одна над другой так, что бы как можно больше света попадало на большее количество растений.

Нефель шла по первому этажу. Вокруг неё всё зеленело, несмотря на осеннее время снаружи. Здесь всегда царила жара. Справа и слева от неё возвышались толстые металлические столбы, на которых были закреплены грядки со всевозможными растительными культурами, что тянулись вверх своими зелёными листьями. Девушка вдохнула воздух. Он как будто имел привкус. Внутри теплиц царила тишина. Вокруг, между деревьев и кустов, что занимали всё свободное место кроме самих дорожек, тихо занимались своими делами другие монахини в серых рясах. Недалеко от уха Нефель пролетела пчела, громко жужжа. Как странно, что эти маленькие  создания пережили Катаклизм. Но теперь их можно было встретить лишь в теплицах. Кроме монахинь и монахов, что в свою очередь были разделены по разным сторонам теплицы, здесь так же работали простые люди. Их можно было отличить по цвету одежды. Им разрешалось носить чистую одежду любого цвета и не покрывать голову. Но строго настрого было запрещено общение. Здесь было место для труда, а не двор где точить лясы.

Нефель сняла капюшон с головы, так как в шерстяной расе было слишком жарко, и направилась к яблоневым садам. Там она сможет найти Сестру Аврелию. Нефель как всегда, когда искала немного приятной компании, зашла с северного входа, и уже через десяток минут очутилась в саду. Здесь яблони были высажены аккуратными рядами, а над ними на стальных канатах нависали круглые платформы с какими-то небольшими отростками. Нефель никогда не занималась земледелием и не умела различать корневые плоды по их листья, тем более те, что висели высоко над её головой. На её лице появилась лёгкая улыбка, как только она увидела знакомую фигуру в такой же серой рясе, как и та, в которую она была одета сама. Та отличалась тем, что была из более лёгкого материала, и рукава её хозяйки были завёрнуты. Женщина стояла боком к Нефель, вытянув руки высоко над головой, стоя на самых цыпочках, она пыталась дотянутся до непослушной ветки. Она охнула, когда её пальцы почти до неё дотянулись и всё же выпустили. Нефель была немного выше ростом и дотянулась до ветки с первой попытки. Женщина увидела знакомую руку и повернулась её пбладательнице лицом. Её напряжённые губы от попытки поимки ветки разгладились в нежной улыбке и серые глаза просияли нежностью.

- Нефель, - голос эенщины был мягок. Она протянула худую руку, кожа которой загрубела от каждодневной тяжелой работы, и дотронулась до щеки девушки. Та улыбнулась в ответ и жестом поприветствовала её. Здесь, в перерывах, разрешалось обменяться несколькими словами. Аурелия взяла девушку под руку и провела по тропинке к другому дерево, под которым были сложены плетёные корзины, полные зелёных яблок. Там так же стояла маленькая деревянная скамья без спинки. Женщина тяжело присела на неё. Нефель села напротив, скрестив ноги и облокотившись спиной на дерево. Она выбрала одно из яблок из корзинки и откусила. Аурелия была обращённой, не монашкой с рождения. Она, как и некоторые другии, пришла жить в Монастырь по собственному желанию. Это было всё, что Нефель о ней знала, по крайней мере то, что касалось её жизни до монастырских стен. Аурелия смотрела на девушку, как та сидела и жевала яблоко. Для неё она всегда останеться той маленькой девочкой, что много лет назад вошла в её жизнь.

- Да будит долгим время отмеренное тебе, дитя. - она сказала, всё так же не отрывая взгляда от девушки, сидевшей перед ней.

- Я рада, что ты навестила меня, - она улыбнулась, - но что беспокоит тебя?

Нефель не переставала удивляться, откуда эта, ещё не пожилая женщина, всегда могла разгадать, что у неё на уме. Она перестала жевать яблоко и, быстро дожевав, проглотила кусок, что был во рту. Её рот вязало, яблоки были с кислинкой, но именно такие она всегда любила. Она посмотрела на женщину. На её когда-то красивом лице, которое теперь покрывала тонкая паутина морщинок, было выражено волнение. Нефель ещё раз быстро обдумала. Решение пришло сразу, она должна знать. Детям, воспитанным при Монастыре, никто никогда не рассказывал, откуда они родом. Это не было запрещено уставом, да и многие из них в первое время ещё помнили своих родителей. Но со временем эти воспоминания стирались и оставались лишь серые, холодные стены Монастыря. Но у Нефель не было воспоминаний. После встречи с Безликим, в ней проснулся один вопрос, что не давал ей покоя. Всю ночь она пролежала без сна, пытаясь вспомнить хоть самую крохотную деталь своего детства. Но воспоминания отсутствовали. Всё что у неё было, это жизнь в Монастыре. Девушка посмотрела в глаза, что с сочувствием искали способа разреить те вопросы, что мучяли её. Наконец она собралась и жестами, принятыми монашеским орденом в замен разговорам, показала на себя, затем сделала вопросительный жест в воздухе. По лицу женщины скользнуло еле выраженное удивление. На тонких губах ввё так же была видна лёгкая улыбка, но глаза выдавали озабоченность. Она посмотрела на девушку и тихо произнесла:

- Значит тот момент настал.

Она посмотрела пристально в глаза Нефель, которая с нетерпением внимала ея словам.

- Я была совсем молода, когда великие Боги, да прибудут они с нами в вечности, - она перекрестилась и поцеловала деревянный крест, что висел повех одежны, - даровали тебя нашему священному ордену. Я только пришла в Монастырь. - женщина тяжело вздохнула и в её глазах выразилась глубокая печаль. Сколько Нефель себя помнила, монахиня всегда казалась немного грустной, но сейчас в её глазах читалась подлинная скорбь. Женщина на мгновение отвела глаза от девушки и она достала из-за воротника рясы небольшой медальон на тонкой золотой цепочке, и бережно сжала его в ладони.

- Я попала в монастырь незадолго до Красной ночи. Тебя же приняли после неё. Когда-то я была дочерью одного богатого торговца и жила в Торговом районе Среднего города. Я была молодой и безшабашной и Боги наказали меня, за все мои споступки, отняв у меня самое дорогое, что у меня было.

Она открыла овальный кулон, украшенный розой, что висел на цепочке, и показала его Нефель. Девушка наклонилась ближе и увидела в нём рисунок, на котором была изображено маленькое личико, обрамлённое кудряшками, заколотыми бантиками. Девочке, что улыбалась ей, было не больше пяти. Ямки на пухленьких щёчках, курносый носик. Аурелия повернула медальон к себе, посмотрела на него с огромной любовью. Её указательный палец скользнул по маленькому личику, и она защёлкнула медальон, спрятав его снова под рясой.

- Но я нашла в себе веру, что позволила мне жить дальше. И после той страшной ночи, я поняла, какое предназначение мне выбрали всемогущие Боги.

Женщина сновал улыбнулась Нефель своей полной грусти улыбой.

- В тот дог лето выдалось жарким. Две пожилые монахини не выдержали жары и скончались. Меня направили на рынок, тот где теперь воздвигают Собор света, раздавать их долю.

Нефель знала монастырский обычай. После того, как одна из сестёр покидала этот мир, её долю в еде отдавали неимущим ещё следующие три месяца. Таков был древний обычай.

- В тот год неимущих было больше, чем когда либо. Погорело столько домов. Я уже собиралась возвращаться в Монастырь, как прямо перед собой услышала крики и шум. Не знаю, что, если ен само провидение, толкнуло меня через толпу людей. Все что-то кричали. Пока я протискивалась с пустыми мешками от розданной еды, я поняла, что дело касается кражи. Передо мной стоял пекарь. Он крепко держал за руку маленького, грязного зверька, что пытался вывернуться. Он кричал, что то оно украло у него булки и грозился расправиться с воришкой, принятым способом.

Нефель знала, что это был за способ. Чтобы было не повадно, ворам отрубали руки. Жестокая практика, учитывая то, что многие голодали.

- Я не могла этого допустить. Особенно после того...

Женщина замолчала на секунду.

- Когда ты посмотрела на меня, то ты мне напомнила кое кого из моей прошлой жизни.

Она положила руку чуть ниже шеи, туда, где висел медальон.

 - Я предложила заплатить пекарю за краденное, с условием, что он отпустит тебя со мной. Как только его рука разжалась, что бы получить монеты, ты спряталась за мою рясу, обхватив меня обеими руками. Я знала, что не могу тебя оставить там. По началу ты была похожа на дикого, испуганного зверька. Что было после этого, ты знаешь. Боюсь, я не могу рассказать тебе ничего другого.

Она увидела разочарование в глазах девушки. Та всё ещё держала надкусанное яблоко и смотрела мимо старшей монахини, на полные корзины.

- Но есть ещё кое что.

Женщина откатала рукава и потянулась во внутренний карман, спрятанный в широком рукаве рясы. Она достала от туда кое что и протянула Нефель.

- Это нашли при тебе. Ты плакала и не хотела его никому отдавать. Но его у тебя всё же забрали.

Нефель знала, что устав Монастыря запрещал монахиням иметь личные владения, что бы то ни были. Но Аурелия, как обращённая, имела меньше прав, но больше вольностей. Она умудрилась оставить при себе медальон с изображением дочери, и то, что теперь протягивала Нефель.

- Я всегда их ношу с собой.

Она оглянулась вокруг, не подслушивал ли кто.

- На всякий случай.

Нефель приняла от неё что-то плоское и круглое на тонкой цепочке. Он раскрыла ладонь и быстро их рассмотрела. Это были часы, вероятно сломанные. Стрелки на них не двигались.